Не то чтобы у этого выпуска был какой-то конкретный четкий инфоповод — просто в последнее время много говорили с разными людьми о Викторе Пелевине, вспоминали, так сказать, былое. Вот, собрал в кучку.
Анонс: В 2022 году Виктору Пелевину исполнилось 60 лет. Однако из большинства публикаций, приуроченных к этой достопамятной дате, выпал солидный и принципиально важный кусок биографии живого классика – видимо, не вполне соответствующий укоренившемуся мифу. Книжный обозреватель Василий Владимирский, «человек, который видел Виктора Пелевина», восстанавливает историческую справедливость, рассказывает, с чего все начиналось, кому Виктор Олегович обязан первыми успехами и почему фантасты до сих пор считают автора «Чапаева и Пустоты» и «Generation "П"» своим коллегой.
Слушаем выпуск и подписываемся на «ФантКаст» на платформах:
Второй среди представленных на конкурс этого года текстов – после «Смерти.net» Замировской – в котором детально (и виртуозно) смоделировано и тщательно продумано цифровое посмертие (вымысел одновременно сложный и цельный внутренне логичный, с обилием фантастических допущений, все из которых неукоснительно используются), полный аллюзий разной степени неявности к текстам-предшественникам (к «Голове профессора Доуэля» Беляева, к «Мы» Замятина, к «О, дивный новый мир» Хаксли) и скрытых цитат из разных иных текстов, — «Transhumanism Inc.» Виктора Пелевина был бы всем хорош, не будь он так одномерен в своём смысле: увы, это всего лишь сатира на ныне действующую реальность, устроенная в конечном счёте как простое, до окарикатуривания и абсурда, преувеличение (и, понятно, осуждение) некоторых её тенденций. Чтение – не скрою – захватывающее (ведомое в основном мыслью: «А что он там ещё выдумает?..». Чистое удовольствие от вымысла, притом убедительного), но, право, глубины в этом нет.
Андрей Василевский:
Принято считать, что удачи у Пелевина через раз. А через раз — так… Но эта книга скорее из удачных. (Впрочем, Пелевин мне всегда интересен.) Но, как и в случае Дмитрия Данилова, возникают вопросы: 1) нужна ли Пелевину эта премия? 2) нужен ли Пелевин этой премии? В номинационном списке точно нужен. Как финалист — скорее нужен. Как лауреат — вряд ли.
Вот книга, которой не требуется критический анализ. Нет, не потому, что это будет «покушением на миражи» и «оскорблением гения отечественного постмодернизма». Просто отношение к текстам В. Пелевина у читателей давно оформилось в виде двух диаметрально противоположных подходов: его либо превозносят, либо – терпеть не могут. И талантливый постмодернист давно создает произведения, рассчитанные исключительно на «преданных сторонников». Книги эти пишутся четко, уверенно, в рамках почти конвейерного производства. Новый роман сделан столь же профессионально – «старый конь борозды не испортит». Но вдохновит и обрадует он только тех, кого вполне устраивает то, во что превратился за последние десятилетия яркий автор «Омона Ра» и «Чапаева и пустоты». Меня лично – нет.
Ирина Епифанова:
В попытках сказать что-то о зрелых вещах В. О. Пелевина, чувствуешь себя той собачкой из анекдота, которая бегает вокруг баобаба и восклицает: «Это неописуемо!»)
Ну серьёзно, это трудно, так плотно текст набит идеями, новоязом и аллюзиями. Как и роман Татьяны Замировской, роман затрагивает тему цифрового бессмертия. Отец главной героини, юной Мани, банкир, то есть мозг давно умершего человека, существующий в так называемой «банке», хранилище, где в нём искусственно поддерживается жизнь. Банкиры чрезвычайно влиятельны и почти бессмертны, но, конечно, такая жизнь-не-жизнь накладывает некоторые ограничения. Кроме того, текст донельзя упакован и литературными аллюзиями — самый-самый главный банкир Гольденштерн — это тебе сразу и Гильденстерн, и Гольдштейн из «1984» и такого в книге много.
Пелевин традиционно проявляет провидческие способности, многое из того, что он затрагивает и в этой книге и в других, написанных за последние десять лет, уже сбылось. Оттого читать его особенно интересно, как футурологический вестник. Опять же идеи свои он подаёт так лихо и так уверенно, что, пожалуй, только ему из всех современных авторов и прощаешь экспозицию, занимающую страниц сто.
Вадим Нестеров:
С упорством, достойным лучшего применения, организаторы премии «Новые горизонты» каждый год приводят в шорт-лист свадебного генерала.
Слава богу, что только одного.
Но приводят.
В прошлом сезоне одесную жениха сидел Евгений Водолазкин, в этом на генеральское место водрузили Виктора Пелевина.
Зачем они это делают – не очень понятно, потому что всем неловко.
И самому «генералу».
И жюри.
И остальным участникам.
«А сегодня дети… Внимание, внимание! Сегодня с вами наши «Веселые старты» побежит наш замечательный гость – мастер спорта международного класса Виктор Олегович! Поприветствуем его, дети, активнее хлопаем, активнее!».
Не побежит.
По крайней мере, не в моем топе.
Ах, да, рецензия же.
TRANSHUMANISM INC – хороший роман.
Автор вообще писать умеет.
Екатерина Писарева:
О том, что Виктор Олегович давно вышел за пределы любых горизонтов и постиг тайны бытия, мы и так все знаем. Вот уже тридцать лет он без устали рассказывает нам о колесе Сансары, о перерождении, о том, что мир намного сложнее и многограннее, чем нам всегда казалось. И что если долго вглядываться в пустоту, то она обязательно начнет вглядываться в ответ, и тогда всем уже не поздоровится.
У Пелевина последнего десятилетия бывают как откровенные литературные провалы («Смотритель»), так и большие творческие удачи («IPhuck 10»). Пожалуй, нет другого такого автора, которого ругают и хвалят с одинаковым энтузиазмом. Сам Пелевин над этим злобно подшучивает и в каждый новый текст вставляет фирменные шуточки об убогих критиках его литературного Высочества.
При всех огрехах «Transhumanism Inc.» все же можно отнести к интересным художественным опытам, особенно если читать подряд его и «KGBT+» – роман, вышедший уже в 2022 тревожном году. Обе книги написаны бойко и иронично и, конечно же, наводнены фирменными шуточками Виктора Олеговича, которые порой оказываются на грани фола. Так, например, невозможно уже терпеть вымученный троллинг над фем-сообществом – он такой же нелепый как шутки в «Кривом зеркале» по федеральному каналу.
Но чуть-чуть заспойлерю сюжет. Всего в книге семь глав и общий сеттинг. Вселенная Transhumanism’a замысловата: в далеком будущем богатые люди смогли обрести бессмертие, заточив мозги в банки под землей. Это мир после сердобол-большевистской революции, теперь существующий по новым правилам. России больше нет – на ее месте образовано Доброе государство во главе с бро Кукуратором. Отныне любой обеспеченный человек сможет стать вечным жителем этого дивного настоящего, если в состоянии прикупить себе таер (уровень) – и чем он выше, тем больше опций и спокойствия у его обладателя. Деньги в мире Трансгуманизма могут подарить удивительную жизнь с бесконечными возможностями, райские кущи, любые виды удовольствий и изощренный секс с кем угодно и в каких угодно декорациях.
Позволю процитировать фрагмент своей прошлогодней статьи: «Первое, что бросается в глаза, – в мире пелевинского будущего тоскливо и очень архаично, в нем ездят на чипированных лошадках и телегах, косят сено, попивают пиво «Спящая красавица», владеют холопами и ходят к кукухотерапевтам. Все, как и сейчас, вращается вокруг двух вещей – денег и секса, секса и денег. Сначала все хотят заработать, чтобы попасть в банку вечной жизни, а потом уже из банки начинают думать, как же с помощью новых технологий и смертных людей реализовать свои сексуальные желания. Вокруг них и крутится большинство сюжетов. В какие-то моменты кажется, что Виктор Олегович переизобрел для себя секс — как минимум открыл наконец кибердильдонику и виртуальное порно».
И хотя мне кажется, что Пелевин уже давным-давно находится выше всех литературных премий вместе взятых, будет справедливо признать: «новые горизонты» освоены им как никем другим.
К Пелевину Виктору Олеговичу (ПВО) отношусь двойственно. С одной стороны, для живого классика он слишком часто позволяет себе писать грязно, небрежно, коряво — исключительно с точки зрения стилистики. Склонен к самоповторам и автоштампам. С другой стороны, он умеет то, чего не умеет практически никто из участников "текущего литературного процесса" — и сумел сделать эти навыки своей главной фишкой. Читал и рецензировал практически все его книги, некоторые по нескольку раз. Последние десять с чем-то лет — в основном для журнала "Мир фантастики"...
Мир есть снафф
Виктор Пелевин. S.N.U.F.F.: Роман. — М.: Эксмо, 2012. — 480 с. — Тир. 150000. — ISBN 978-5-699-53962-8.
Демьян-Лаундульф Дамилола Карпов — большой человек: полноправный гражданин искусственного спутника Бизантиум, оператор live news, «создатель реальности», кормящий плодами своих трудов религиозно-идеологическую машину Биг Биза. Юный орк Грым — коренной обитатель тоталитарной Уркаины, потенциальная жертва, статист, которого согласно всем законам драматургии должны пустить в расход в первом же действии. Но любовь, как водится, смешивает все карты, в очередной раз переворачивая мир...
Хотя в 1980-х рассказы Пелевина обсуждались на знаменитом Малеевском семинаре, а в начале 1990-х сам Виктор Олегович побывал на одном из первых «Интерпрессконов», успев стать героем фэновского фольклора, к современной отечественной фантастике (в узком, сектантском понимании) его книги последних лет имеют отношение постольку-поскольку. Однако к модным трендам писатель необычайно чуток, а к кичу — беспощаден. В романе «T», например, Пелевин прошелся по «Ф.М.» Бориса Акунина и другим переделкам классики, только-только набиравшим популярность. В свежем «S.N.U.F.F.е» он раскатывает в тонкий блин сочинителей (и, разумеется, восторженных поклонников) постапокалиптических антиутопий «а-ля рюсс». Но для нас важнее то, что после «S.N.U.F.F.а» даже самому зашоренному обитателю «НФ-гетто» придется, скрепя сердце, признать: да, братцы, это — фантастика! Ерническая, злая, полная сарказма, но вполне конвенционная, комар носа не подточит.
Мир будущего, который рисует Пелевин, четко разделен на две половины. Наверху — офшар Бизантиум, искусственный спутник, вотчина высоких технологий и либеральной риторики. Внизу — Уркаина, тоталитарная держава, населенная урками (в просторечии — орками), расплодившимися после ограниченной ядерной войны. Бизантиум отстаивает идеалы демократии, провоцирует войны и бомбит оркские поселения. Орки клеймят потонувших в разврате бизантийцев и воспевают свою древнюю суровую Традицию. Но разделение это надуманное — как и любое глобальное обобщение, навязанное извне. На самом деле и орки, и обитатели небесного города — одной крови, их генотип ничем не различается. Уркаину, всю ее богатую историю и варварскую культуру, высокую духовность и «особый путь», придумали бизантийские политтехнологи, которых здесь называют сомелье. Оркские уркаганы, столоначальники и прочие крупные шишки спят и видят, как бы поскорей «уехать в Лондон»: наворовать побольше и сбежать наверх, в Бизантиум. Но и бизантийцы, пожизненно запертые в тесных отсеках своей станции, ничто без Уркаины. Именно там, внизу, они снимают свои снаффы — нечто среднее между новостными передачами из «горячих точек» и голливудским игровым кино. Снаффы дают бизантийцам ощущение полноты жизни, заполняют зияющую экзистенциальную пустоту.
Однако «S.N.U.F.F.» не просто социальная сатира, философская притча, беспощадно-точная фиксация текущей расстановки политических сил — это еще и роман о любви. Не то чтобы Пелевин впервые брался за подобную задачу, вспомним хотя бы «Священную книгу оборотня». Но так углубленно механику и метафизику страсти он никогда еще не изучал. Любовь к «суре», суррогатной женщине с мощным искусственным интеллектом, идеально симулирующей поведение «роковой красавицы» — отличная метафора жизни вообще. Грань между имитацией и подлинником стирается: хотя мы состоим из плоти и крови, а не из микропроцессоров и пластика, мы так же послушны биологической программе, как сура — заложенному в нее математическому алгоритму. «Человек — это только инструмент приложения культуры к реальности», биологический механизм из мяса и костей. Но кто создает культуру и осмысливает реальность, если даже лучшие из людей — живые куклы, лишенные свободной воли?..
Пелевин великий путаник; он вносит путаницу в свои тексты сознательно, нарочито. Все мы худо-бедно владеем азбукой культурных кодов — то есть интуитивно, на подсознательном уровне, представляем, что можем услышать в ответ на свою реплику, как надлежит поступать в той или иной ситуации, от кого стоит ждать зуботычину, а от кого — медовый пряник. Пелевин намеренно сбивает настройки, запутывает концы. Услышав вопрос: «Как пройти в библиотеку?», его герой может разразиться лекцией по философии Гегеля, а может исполнить матерную частушку. И это тоже ответ, вполне содержательный и осмысленный — но требующий определенной работы мысли и интеллектуальной гибкости.
Одна беда у этой книги — со стилем у Виктора Олеговича проблемы: то крокодилы у него «не вылазят» из воды, то классические ошибки управления мешают понять, «кто на ком стоял». Небрежность объяснима: герой-повествователь не раз подчеркивает, что пишет в чудовищной спешке, в предчувствии неминуемой катастрофы. Но ей-богу, хороший редактор этому тексту все же не помешал бы — а весь мир пусть сгорит в аду!
Angry Birds & Zeitgeist
Виктор Пелевин. Любовь к трём цукербринам: Роман. — М.: Эксмо, 2014. — 448 с. — (Единственный и неповторимый. Виктор Пелевин). Тир. 70000. — ISBN 978-5-699-75467-0.
Мир несправедлив — это замечал каждый, кто хоть раз задумывался о подобных материях. И всё же, вероятно, у него есть цель и смысл. Ясновидец Киклоп, главный герой нового романа Пелевина, знает, что они есть, наверняка. Более того: именно от его, киклопова, усердия зависит, будет ли цель достигнута или мир схлопнется с печальным всхлипом.
Есть такая старинная русская забава — выпить водки на брудершафт с медведем и палить по матрешкам из автомата Калашникова, подыгрывая себе на балалайке... Ой, я не это хотел сказать. Начну с начала: есть старинная русская забава — раз в год ругать новую книгу Виктора Олеговича Пелевина. За вульгарность и безвкусие, за однообразие и предсказуемость фабулы, за недостаточную социальную остроту и за глумление над святынями, за щедро рассыпанные по тексту грамматические и стилистические ошибки. С последним, похоже, готовы согласиться и издатели: в выходных данных «Любви к трём цукербринам» наконец-то упомянут литературный редактор, хотя предыдущие книги Виктора Олеговича выходили строго «в авторской редакции». Да и прочие претензии не лишены оснований. Тем не менее Пелевина продолжают читать. Ради чётко отмеренной дозы скепсиса — это отличное противоядие от пафоса, пропитывающего нынче нашу жизнь. Ради выразительных метафор и едких афоризмов. Иногда даже ради метафизических откровений — хотя мудрость веков у П.В.О. в последние годы сводится к утомительным самоповторам. Впрочем, в новом романе появилось и кое-что новое: Виктор Олегович не ограничился привычными буддистскими мантрами (которые впервые отчетливо прозвучали ещё в «Чапаеве и Пустоте») и обратился к теории гностиков. «Мир существовал во времени. Время подразумевало изменения. А изменения подразумевали «лучше» и «хуже». Так появилось хорошее и плохое, и чем сложнее становился мир, тем труднее было предсказать их чередование». Иными словами, Демиург в очередной раз сотворил «материю, отягощённую злом» — смотри эпиграф к известной книге братьев Стругацких.
Если говорить о конструкции нового романа Пелевина, об архитектонике текста, то «Любовь к трём цукербринам» смонтирована из двух небольших повестей и одного рассказа. «Добрые люди», метафизический боевик, основанный на игре Angry Birds. Футуристическая дистопия «Fuck the System», микс из «Матрицы», «1984» и BDSM-хентая (особенно автору удался образ террориста-дримбомбера Караева). Ветхозаветный апокриф «Dum spero spiro» — неожиданно сентиментальная притча, абсолютно нехарактерная для автора... В общем, перед нами Ад, Чистилище и Рай — правда, ничуть не похожие на видения великого Данте. Объединены эти разрозненные фрагменты общими концепциями, несколькими сквозными персонажами — и, разумеется, пространными рассуждениями героя-повествователя, провидца Киклопа, на плечах которого несколько лет в буквальном смысле держался весь наш мир. Вернее, не наш, а очень-очень похожий, — но это уже нюансы.
Хотя действие как минимум одной из частей «Цукербринов» разворачивается в антураже, знакомом нам по тысячам фантастических книг и фильмов, язык не поворачивается назвать Пелевина фантастом. Однако сам Виктор Олегович не стесняется родства с жанровой литературой: в эпоху постмодерна и отмены литературных иерархий, после падения Великой стены, разделяющей высокое элитарное и низкое массовое искусство, это естественно. В новой книге автор нередко обращается за вдохновением к писателям-фантастам — особенно к Рэю Брэдбери с его хрестоматийной бабочкой. К сожалению, Пелевин разрабатывает эти молибденовые залежи довольно неуклюже, экстенсивными методами, то и дело изобретая велосипед. «Джихаути, или Тот. Тот самый, хочется мне сострить». Баян, Виктор Олегович: эту, с позволения сказать, остроту уже использовал Владислав Крапивин в романе «Голубятня на желтой поляне» (1985). Другой пример: на 2014 году от Рождества Христова Пелевин додумался до концепции Минимального Необходимого Воздействия — чтобы изменить ход истории, совсем не обязательно поднимать народ на баррикады, достаточно в нужный момент проколоть шины броневика или уронить кирпич на голову ключевой политической фигуре. Остроумно, свежо — вот только на этом фундаменте Айзек Азимов построил свой роман «Конец Вечности» ещё в 1955 году...
Из всех книг Пелевина, написанных за последнее десятилетие, «Любовь к трём цукербринам», пожалуй, наименее желчна. «Срывание масок» и едкая сатира сведены здесь к минимуму. Такое ощущение, что автор жалеет всех своих героев без исключения: и тихую девушку Надю, и террориста Караева, и сетевого хомячка Кешу, и даже могущественного Киклопа. Неожиданный поворот в творчестве П.В.О. — с чего бы это?
облако тэгов
